Почему теряются дети и как их ищут в Казахстане

На этой неделе весь Казахстан потрясла новость о 5-летней Мадине Ерланкызы из Костанайской области. Девочку с особенностями развития искали почти четверо суток, но найти смогли только ее тело. Корреспондент NUR.KZ узнал, почему пропадают дети в Казахстане, кто их ищет и почему не могут найти.

О пропаже 5-летней Мадины Ерланкызы из поселка Жамбыл Костанайской области стало известно 7 августа. Девочка находилась под присмотром двух старших сестер, 13 и 18 лет, которые, проснувшись утром, не обнаружили сестренку дома.

Поиски Мадины осложнялись тем, что у девочки был диагностирован аутизм и она не могла говорить. Ее искали с помощью вертолетов и дельтапланов, оставляли воду и еду в тех местах, где она предположительно могла находиться.

Ради поисков девочки в Костанай приехали люди со всей области. Число добровольцев, принимавших участие в поисках, шло на сотни и даже тысячи. На четвертый день поисков, 10 августа, полиция Костаная решила сменить тактику и проводить поиски с учетом особенностей развития ребенка. То есть, в полной тишине.

Спустя несколько часов девочку нашли мертвой. Тело обнаружили в искусственном водоеме.

Почему не спасли Мадину?

Дильмира Блац, координатор волонтерского движения LIDER.KZ Алматы и Алматинской области, рассказывает, что на протяжении всех четырех дней поисков находилась на связи с костанайскими волонтерами. По словам Дильмиры, в случае Мадины привлечение огромного числа добровольцев, принимавших участие в поисках, пошло не на пользу, а во вред.

"Если говорить начистоту, то лично я в Алматы и области очень редко подключаю к поиску добровольцев. Они всегда нужны, но с ними надо работать. Их надо координировать. А в Костанае массовая толпа шла куда хотела и делала что хотела.

Да, территория поисков была огромная. Но ее можно было бы взять в оцепление и пойти на сужение. Возможно, тогда удалось бы сократить время поисков и даже избежать потерь", – говорит Дильмира Блац.

Президент ОФ "Центр социальных инклюзивных программ города Алматы" Салтанат Мурзалинова-Яковлева говорит, что в действиях людей, которые искали Мадину, была надежда на то, что девочка осознает ситуацию. Но это было ошибочное убеждение.

"Если бы ребенок осознавал происходящее, то у нее была бы интенция к контакту с людьми. За все четыре дня она ни разу не попыталась этого сделать. Взрослые, которые, скорее всего, просто не знают, как ведут себя дети с расстройством аутистического спектра, не понимали, что в ее поведении не было логики. Ребенок с синдромом Дауна может знать логистику своих перемещений, у ребенка с аутизмом нет этого понимания", – говорит Салтанат.

По словам Мурзалиновой-Яковлевой, у людей, занимавшихся поисками, также было очень мало информации о девочке.

"Если ребенок склонен к побегам, наверняка, это случилось не впервые. Когда к нам приводят убегающего ребенка, мы собираем полный анамнез: что любит, что не любит, какая стереотипия в его поведении. А здесь люди приносили шарики в надежде, что девочка на них пойдет. Но одинаковых аутистов не бывает. Иногда такие дети не любят шарики, и завидев их, наоборот, убегают в противоположную сторону.

Плюс, в такой ситуации все соседи и вся округа должны были быть предупреждены, как им вести себя, если они увидят девочку на улице одну", – говорит Салтанат.

"Проблема всего общества"

По словам Салтанат Мурзалиновой-Яковлевой, пропажа Мадины – это вызов обществу, которое должно, наконец, обратить внимание на детей с расстройствами аутистического спектра.

"Отряд "ЛизаАлерт" в России появился, когда волонтеры десять дней искали пропавшую девочку, а потом основали такую организацию и назвали ее в честь погибшей Лизы. Возможно, сейчас активисты сплотятся вокруг проблемы и назовут какую-то организацию в честь Мадины. Потому что ее гибель – это не вина волонтеров или государства. Это вина всего общества, в котором у таких детей и у них родителей часто нет комьюнити и поддерживающего окружения.

Детям с аутизмом важна не столько реабилитация, сколько социализация. Государство говорит на языке цифр и лечения. Услуги семьям предоставляются не централизованно, а из разных мест. Если бы было одно сообщество, межведомственная организация, частная структура, куда могла бы обратиться такая мама, которая одновременно и кормилец и единственный опекун, возможно, таких случаев было бы меньше", – говорит Салтанат.

Как пропадают обычные дети?

Дильмира Блац рассказывает, что нормотипичные дети чаще всего пропадают в каникулярное летнее время.

Те, кто помладше, обычно просто теряются, потому что заигрываются на улице или во дворе: не могут найти дорогу домой. Иногда имеет место недосмотр со стороны близких. Особенно, если за младшими присматривают старшие братья и сестры. Сами, по сути, такие же дети.

Что касается детей постарше, то тут, по словам Дильмиры, причина уже кроется в переходном возрасте. Конфликты с родителями, проблемы с учебой и одноклассниками, неуверенность в себе и страх за будущее. Часто подросток в такой ситуации хочет, чтобы на него обратили внимание. И убегает из дома именно за этим. Ради внимания.

Кстати, по данным волонтерского движения LIDER.KZ, в течение 2020 года, во время строгих карантинных ограничений и локдаунов дети в Казахстане почти не пропадали. Как только ограничения смягчились (в 2021 году), дети стали пропадать чаще.

Как искать детей?

По словам Дильмиры Блац, волонтеры, занимающиеся поисками детей, должны работать в тесном взаимодействии с полицией и органами ЧС. При этом не ждать, когда госорганы сами выйдут на связь с ними, а выходить на диалог и налаживать сотрудничество.

Кроме того, необходима четкая структура внутри самой волонтерской организации. Каждый должен знать, за что он отвечает. Например, один человек за обзвон больниц и моргов, другой – за прием данных от очевидцев. Если волонтерских организаций в регионе несколько, то им лучше разделить зону ответственности. Чтобы каждая организация могла углубиться в свою деятельность. Кто-то отвечает за пропавших без вести, а кто-то – за пропавших во время стихийных бедствий и т.д.

"Надо понимать, что волонтером может стать не каждый. Мы не принимаем людей с улицы. К нам нельзя просто прийти и присоединиться. Человек пройдет собеседования, тестирования, испытания. Волонтеры, которые работают с нами, занимаются этим несколько лет, а иногда – и не один десяток лет.

Также мы всегда узнаем семейную ситуацию человека. Если приходит женщина, а ее муж против ее волонтерской деятельности, мы ее не возьмем в свои ряды. И наоборот: если мужчина за, а женщина – против. У человека дома должен быть надежный тыл, чтобы он мог посвящать время этой деятельности.

С нами остаются только те, кто горит этим. Кто готов искать пропавших людей и помогать ближним 24/7", – говорит Дильмира.

Существует ли профилактика?

По словам Дильмиры Блац, какую бы разъяснительную и профилактическую работу ни проводили в школах, абсолютно все зависит от семьи. Эмоциональная связь с ребенком, разговоры, качественный присмотр за малышами. Если семья уделяет ребенку достаточное внимание, то таких ситуаций можно избежать.

Салтанат Мурзалинова-Яковлева говорит, что детям с аутизмом надо надевать браслеты, которые могут помочь определить их геолокацию.

"Даже если ребенок все время находится с родителями. Даже если не склонен к побегам. В этом случае лучше перестраховаться", – говорит она.